Утро выдалось поспешным и каким-то скомканным. Собирала рюкзак Вика в раздражённом состоянии, слишком уж сильно в этот раз совет потрепал ей нервы. Неужели они каждый раз будут еле-еле отпускать её? Да-да, она важный член коллектива, но она же ведь занимается с детьми и почти не покидает станцию, а ей нужно собирать данные, образцы или какой вообще смысл в её работе? Хром надела куртку, взяла рюкзак и пошла в сторону перехода на Боровицкую.
На Боровицкой было многолюдно, туда-суда ходили брамины в своих халатах, и она всей душой сейчас их ненавидела. "Что за проблемы у них с выходами из Полиса? Хранители знаний, бла-бла-бла. Тут куда не плюнь – попадёшь в хранителя знаний, подумаешь, одним больше – одним меньше". На выходе из Полиса на неё косо посмотрели, но пропустили, видимо, были предупреждены. А если бы не были, то она бы им высказала бы всё, что о них думает.
Раздражение спало в туннеле и сменилось лёгким испугом. Пожалуй, одна она в туннелях ещё не бывала, всё время с кем-то. И это новое, но при этом жуткое ощущение ей даже нравилось. Фонарик освещал небольшой пятачок света под ногами, и Вика монотонно вышагивала по шпалам. Зачем ей вообще это всё? Узнав про сокровища Царицыно от челноков, девушка решила, что это был бы неплохой предлог покинуть Полис. Сокровища, конечно, ей были не нужны, но исследовать станцию, которая находилась так далеко и была необитаема, на предмет каких-нибудь новых видов или данных, ей было просто необходимо. Увлечённая своими мыслями, она прошла пустую Полянку и дошла до Серпуховской. Кольцо она прошла, дальше находилась территория, куда ещё не ступала нога Виктории Хромовой.
Было странно думать, что, живя в метро 20 лет, можно ни разу не бывать за пределами кольца. Но за каждый выход даже из Полиса приходилось бороться, а уж за дальние станции у любого брамина (и чаще всего у Хромовой) шли кровопролитные баталии.
Тульская, Нагатинская, Нагорная, Нахимовский проспект – пустые станции с ничего не говорящими названиями сменяли друг друга, пока наконец-то не показались огни Севастопольской. И здесь проблем с проходом не возникло. Отдохнув немного на станции, Вика двинулась дальше, сменив направление движения в сторону зелёной ветки. Ещё несколько жилых станций и снова пустые. Остановившись на Каширской, Вика достала автомат на всякий случай… Там-то людей уже точно не было.
В этих туннелях было ещё страшнее. Когда она шла к Севастопольской конфедерации, по спине хоть и бегал неприятный холодок, но была цель и Вика знала, что там есть люди. А теперь… Вика не знала, чего ждать. Её раздражение исчезло, она начинала понимать, почему ей не разрешали ходить одной. Но она взяла себя в руки. Совет не должен знать, что они были правы. Она справится. У неё всё получится.
Но тёмная платформа Царицыно охладила её пыл. Что делать дальше? Она сошла с путей и присела отдохнуть, тщательно вслушиваясь в звуки тёмной и тихой станции.

Какой черт дернул Анну отправится в этот поход? Наверно один из тех, что сидят в ее маленькой рыжей головушке. Ведь не только из-за фамилии Бес получила свое прозвище, ой не только из-за фамилии.
Про Царицыно ходило множество различных слухов, начиная от того, что станция настоящий Клондайк, заканчивая тем, что это местный склеп, заманивающий всяких болванов наживой, и оставляя их в своих чертогах, покоиться с миром. Эта очередная байка очень привлекла Анну, девушке хотелось выяснить, что же на самом деле там такое твориться, что столько шума вокруг несчастной, ранее никому не известной станции. Казалось что слава этой станции росла с каждым днем, вот только говорили о ней все чаще шепотом и оглядываясь. И тогда Бессонова твердо решила, она туда идет!
К этому походу девушка подготовилась с особой тщательностью, решив, что раз там вечно что-то кому-то да не хватает, прихватив с собой большую часть свих пожитков . Бессонова хотела позвать с собой напарника, но двое сталкеров отказали девушке, предварительно покрутив пальцем у виска.
-Бес тебе что заняться больше не чем? Как маленькая, за какой-то сказкой топать собралась, лучше наверх лишний раз сгоняй, большое толку будет, или вон с отцом в коем то веке посиди. Анна лишь презрительно фыркнула. 
-Ну и сидите как крысы по своим норам, сытые, довольные, зажравшиеся. – последнее слово девушка буквально выплюнула в лицо товарищу. –После нас хоть потоп, и срать что творится за пределами Ганзы. – Бес резко развернулась на каблуках и отправилась в противоположную сторону. Она твердо решила идти в гордом одиночестве.
-Аннушка, - ее окликнул голос уже немолодого сталкера, вернее даже старого и бывшего сталкера. Аня сразу же направилась в сторону окликнувшего ее Ильича, этот человек был ей почти родным, в свое время он обучал еще совсем юную Анюту всему, чему только мог. Он относился к девчонке почти как к дочери, и Аня отвечала ему чистой, детской преданностью. Если бы этот человек, сейчас сказал бы Анне, что ей не нужно туда идти, то вполне возможно что Бессонова его послушалась бы. Но к огромному облегчению девушки, учитель лишь протянул ей два маленьких, непонятных предметика.
– Готов ручаться головой, что ты опять меня проигнорировала и не добыла себе таких. 
Бес стояла хлопала глазами и пыталась вспомнить, что же это такое сейчас лежит в ее ладони.
-Я прям вижу на твоем личике мыслительный процесс, - рассмеялся мужчина, - это беруши, помнишь я тебе про трубы рассказывал? Возьми, вдруг пригодятся.
Лицо Ани просияло, он не только не думал её отговаривать, но еще и решил помочь, девушка была крайне обрадована.
-Спасибо, тебе дядь Мить! –девушка порывисто обняла бывшего сталкера, и будто бы  стесняясь своей минутной слабости, быстро отпрянула назад.
-Я побежала собираться, если найду клад, обязательно подарю тебе корабль и попугая! – и Аннушка сунув бируши в нагрудный карман побежала, больше незачем было оставаться, можно было выходить прямо сейчас. В ответ ей еще раздавался смех Ильича, а Анюта неслась сквозь толпу к концу станции.
Бес решила упростить себе задачу, путь от парка Культуры до Добрынинской она проделала с комфортом, на дрезине, благо ребята занакомые и подбросили абсолютно бесплатно. А вот дальше пришлось топать ножками, Бессонова уже давно приловчилась ходить особым шагом, так чтобы шаг совпадал со шпалами. По началу было ужасно неудобно, ходить через две, слишком много, приходилось чуть ли не прыгать, а через одну, ужасно семенить,  но ничего, со временем привыклось, а сейчас этот факт, абсолютно не напрягал идущую Анну. Четыре ненаселенные станции пролетели достаточно быстро и без происшествий, лишь изредка шуршали крысы, которых девушка достаточно быстро успевала разглядеть, благо ПНВ позволял. «Раз есть крысы, значит нет ничего страшнее». Наличие маленьких грызунов не только не пугало девушку, а даже наоборот радовало. «Может отловить себе одну, посадить на поводок, будет у меня ручная крыска, круто же, а в случае чего скормлю ее мутанту, пока он будет жрать, убегу. Или нет, они слишком мелкие, и я все же вкуснее, а жаль, идея то была неплохая!»
Севастопольска, Каховская,Варшавская, обитаемые приятные станции, гораздо уютнее идти по ним, нежели по населенным только мелкими противными грызунами. Дозорные Варшавской решили поинтересоваться, не идет ли она в Царицыно, что сначала удивило Анну, а потом девушка поняла, что наверняка она не первая, кто туда отправляется.
-И много из тех, кто туда шел, вернулись обратно? – Решила спросить Бес, на этот вопрос дозорный лишь пожал плечами, мол фиг их знает.
Конечно прогноз неутешительный, но не идти же обратно? Да и Бессонова знала, на что шла. А вот Каширская и Кантемировская были не столь приветливы, Анне определенно не нравилась атмосфера, девушке даже захотелось повернуть назад, действительно захотелось. «Крыс нет» про себя отметила Бес, вот что ее так тревожило, плохой, очень плохой признак. Бес собралась и шла очень медленно и осторожно, входила на станцию Царицино девушка с явным ощущением, что что-то тут неладно. Еще издали ей показалось, что она услышала чьи-то голоса. Поэтому Бес завернула на платформу и осталась стоять, сливаясь со стеной. Девушка наблюдала за имеющимися на станции незнакомцами, старясь при этом не быть замеченной самой.

Я бы куда больше удивился, если бы кто-то откликнулся.
Идиот. А если бы сейчас кто-то сиганул из-за той колонны, например, что бы ты стал делать? Открыл стрельбу? А где гарантия, что враг один? И враг ли?.. Я окончательно запутался в собственных мыслях, и рассуждениях о том, кто враг, а кто — нет. Ладно, надо осмотреться на станции, узнать, что тут да как.

Обычная заброшенная станция из тех, которых во всём метро десятки. Одинокий брошенный вагон на путях, в котором, судя по всему, когда-то кто-то жил. Это стало понятно  как только я переступил порог. Надстроенные трёхэтажные кровати, кое-где занавески на окнах, какие-то тюбики, горшочки и баночки на своеобразных столиках. Людей, судя по всему, здесь не было довольно давно, но не создаётся впечатление, что кто-то покидал эту станцию спешно. Как будто все просто... испарились.

Впрочем, ладно. Отмахнувшись от лишних мыслей я шагаю дальше, осматриваясь. На одной из импровизированных кроватей замечаю какой-то прямоугольник, занесённый не хилым таким слоем пыли. Легко провожу по нему рукой — фотоальбом. Интерес мгновенно захлестнул меня, отодвигая всякую осторожность на второй план, и я сажусь прям на пол вагона, смахивая пыль с находки. С первой же страницы на меня, шестью парами глаз, уставилась семья, отдалённо напоминавшая мне мою собственную. Отец, мать, дочь и сын, и двое престарелых женщин. Открепляю фото, переворачивая — семья Кутько, 04.8.12 года. "Костику сегодня пятнадцать, наконец он согласился на совместное фото". Вставляю фото обратно, листая дальше. "Костику три дня, но нас не отпускают домой". "Костику месяц, и он наконец-то дома". "Костику три, мы знакомим его с Евой". Костик-Костик-Костик. Почти на всех фото, в каждой записи упоминается он. Вроде в окружении любящей семьи, но совсем не счастлив. Как мне это знакомо... всегда среди своих, но вместе с тем совсем одинок.

Осознание, ошеломляющее, выбивающие из колеи, приходит внезапно.
Я всегда был один. Меня никто никогда не понимал, и не будет понимать. Я шутил, да, и это есть моё основное занятие. Я глуп, слаб, и единственное, что мне остаётся — чувство юмора. Но на нём далеко не уедешь, верно? Что, если моё окружение всегда смеялось не со мной, а надо мной? А почему нет? Глупый почти безотказный пацан, за счёт которого можно выпить, так и поржать над ним не грех, верно? Кем я стану без этого дерьма? Меня просто перестанут замечать. Я стану лишь частью толпы, таким же, как и все вокруг  — серым и унылым, пропахшим сыростью метро. По телу пробегает дрожь, и я прямо чувствую, как волосы поднимаются дыбом. Мой самый большой, самый главный страх — стать посмешищем уже давно, похоже, претворился в реальность. Ладно-ладно. Успокойся, Игорь.

Темнота вокруг будто бы сгущается, и что-то подсказывает, что пора двигаться дальше. Я хотел уже, было, закрыть альбом, как мой взгляд уцепился за что-то. Переворачиваю страницу и моментально откидываю альбом в сторону. На странице сама собой медленно-медленно появляется надпись. Судя по всему — кровью. Впрочем, это последнее, что мне удаётся узнать об этой херне — инстинкты подстрекают меня бежать, и я с радостью им подчиняюсь. Буквально пробегаю до двери, радуясь тому, что не слишком далеко ушёл. Не тут-то было. Дверь, заржавевшая несколько лет назад, с диким скрипом закрылась прямо перед моим носом. Твою мать, твою мать, твою мать, твою мать. Я бы вылез через окно, но они застроены настолько, что в щель между кроватью второго уровня и окном даже рука моя с трудом пролезет. Хуже быть уже ничего не может.

Ан нет, может. Злосчастный альбом, отброшенный мною в другой конец вагона, подъезжает теперь медленно и прямиком ко мне. Это, блядь, совсем не весело! Он едет не так, будто его толкнули, а так, будто его тактичненько передвигают. Страницы при этом переворачиваются с ужасающей скоростью, и на каждой появляется та самая надпись, из-за которой я и бросился к двери. Усиленно пытаюсь не заорать во всю глотку. Выросший в семье жутких скептиков, я всему более-менее сверхъестественному привык искать, и находить, объяснение, после коего это самое "сверхъестественное" превращалось в обычное стечение обстоятельств. Но то, что происходило сейчас, объяснению не поддавалось совершенно. Чувствую, как липкий, противный страх охватывает всё моё существо, вызывая нешуточный приступ паники. Я ведь ещё так молод, я не хочу помереть так! Да что там — я не хочу помереть девственником!

Наконец бумажное исчадие ада останавливается прямо в паре шагов от меня, замирая. Навскидку — осталась всего одна страница. Последняя переворачивается медленно, будто существо, двигающее этот альбом, играет со мной. Страница переворачивается нарочито медленно, с характерным хрустом. Тут же, с тем же чёртовым скрипом, открывается дверь, и я, прежде чем выскочить из проклятого вагона, замечаю надпись.

"Беги".

Прошло уже около минуты, но никто так и не выходил на станцию. Либо этот кто-то не настолько уж и идиот, либо меня преследуют слуховые галлюцинации, и я уже скорее поверю во второе, так как если человек идиот, то он идиот до глубины костей, или как там говорится? Никогда не была сильна во всяких фразеологизмах, да и это слово я выучила лишь на курсах. Откуда вообще я знаю это слово? Разве я была на курсах по владению русским языком? Не о том думаешь Крис. На заброшенной темной станции все внимание должно отдаваться слуховым нервам, если можно так выразиться.

Однако, они ничего не могли сказать Крис. Вокруг была одна тишина, и слышно было лишь дыхание, которое заметно участило из за нервирующей тишины. Нет ничего страшней тишины, уж лучше вокруг себя бесчисленные крики, ведь тогда ты хотя бы знаешь, чего ожидать. Как бы сильно Крис не любила уединение, эта тишина не могла понравиться никому, она заставляла нервничать, и человеку в ней просто хотелось услышать хоть какой-нибудь звук. Даже ради резкого крика он был готов отдать многое, и даже Крис не являлась исключением.

Неожиданно девушку стали посещать ужасные мысли. То, о чем она боялась думать, даже в самых кошмарных снах, стало очень походить на реальность. Эти мысли были как будто не её, нежный голос нашептывал их напрямую в голову, из за чего Ворон начала сомневаться, а может быть это все-таки её мысли?
Нет, они не могут так поступить… Я… я же обещала себе, что не доверюсь никому в Большом Метро, знала же, что они в любой момент могут предать. Какая же я идиотка. Решила довериться бандитам, вступила к ним в их мужскую банду. Лучше бы они меня просто убили, или изнасиловали! Куда лучше, чем… стоять перед незнакомыми людьми в публичном доме. Неожиданно, черная сторожевая будка сменилась на яркую комнату до боли знакомой Тверской. Она часто бывала в этом заведении, не то чтобы её так сильно интересовали такие вещи, просто хозяину борделя зачастую требовались самые разные экзотичные вещи, в основном это была одежда.. размышлять времени не было. Неожиданно Крис оказалась в комнате, где обычно клиенты осматривали всех куртизанок, но в этот раз все было наоборот. Крис стояла одна, в одном нижнем белье, которое было изорвано в нескольких местах, а вокруг нее стояло множество клиентов. Все они хотели воспользоваться “неприступной крепостью”, и каждый предлагал все большую сумму. Крис и раньше видела подобные хищные взгляды, но никогда еще они не были направлены в её сторону, неожиданно послышалось громкое “Продано”. Все клиенты начали аплодировать и все еще осматривали тело Крис. Нет, я не хочу этого! Пожалуйста, смотрите лучше на грудь, только не на шрам! Я не хочу заниматься вашими непотребствами, это слишком низко для меня! При первой же возможности я перегрызу ваши глотки зубами, я не буду рабыней! Повернуться было невозможно, ведь все смотрели на неё с разных сторон. Когда владелец подошел к своей собственности, все неожиданно прекратилось… Крис неожиданно для себя закричала на всю станцию, после чего сильно ударила себя по лицу.

Дура, дура, дура, какая же ты Дура, Воронок! Что ты только что наделала? Еще никогда ты не творила таких глупостей! Выдать свою идеальную позицию, могла бы сразу выйти на середину станции, взорвать динамит, зажечь фаер, после чего крикнуть, что ты с миром. Что вообще тут нахрен твориться? Это ведь не может быть какой-то аномалией? Их ведь… просто не может существовать. Я не верю в то, что не могу увидеть собственными глазами, но это все- выглядело так натурально… О черт, что же мне делать? Точно! Это наверняка какой-нибудь газ! Утечка, из за которой погибли все люди на станции, по другому и быть не может. Крис в спешке достала противогаз и надела его, после чего в спешке выбралась из будки, и села за дальнюю колонну, пытаясь спрятаться и ожидая, когда какой-нибудь идиот пойдет проверить, что же находится в будке…

Отредактировано Элли (2016-02-01 03:14:12)